На острие проблем

Многие годы Лимнологический институт Сибирского отделения РАН (ЛИН) устойчиво занимал место в ряду ведущих институтов Российской академии наук. Блестящие научные результаты, ежегодные публикации в российских и мировых рецензируемых журналах, неординарность подходов и методов исследований привлекают к нему внимание ученых всего мира, высоко поднимают международный рейтинг Института.

ЛИН – единственное научное учреждение в стране, имеющее хорошо оснащенный исследовательский флот, способный на внутренних водоемах на современном уровне обеспечить решение самых сложных научных задач. Внимание к ЛИНу привлекает также хорошее приборное оснащение и главное – творческий коллектив сотрудников, органично сочетающий опыт зрелых ученых, дерзость и энтузиазм молодых (в 2008 г. в Институте было более 40% ученых младше 35 лет) и, несомненно, его директор – академик Михаил Александрович Грачев.

Институт формировался и развивался на берегах Байкала. Поэтому уникальное озеро стало главным и постоянным объектом исследований Института, его естественным экспериментальным «цехом». Выдающуюся роль в формировании Института сыграли академики Михаил Алексеевич Лаврентьев, Андрей Алексеевич Трофимук, Григорий Иванович Галазий, член-корр. АН СССР Николай Александрович Флоренсов и многие другие.

«Стоя на плечах» первых естествоиспытателей, посвятивших свою жизнь Байкалу – Г.Ю. Верещагина, В.Н. Дыбовского, В.А. Годлевского, М.М. Кожова и сотрудников первой Лимнологической станции АН СССР, учитывая их опыт, основатели ЛИНа изначально задумали его как мультидисциплинарное научное учреждение. В его состав приглашали работать специалистов в области геологии, гидробиологии и ботаники, химии и биохимии, гидрологии и седиментологии, математики и микробиологии. Возглавив лаборатории, эти специалисты сформировали структурную основу мультидисциплинарного института, которая с некоторыми вариациями сохраняется многие десятилетия до сегодняшнего дня.

Очевидное влияние близости к Байкалу выразилось также в том, что в руководство ЛИНом и в его коллектив приходили и приходят люди с высокой гражданской ответственностью, много раз доказавшие, что дело, которому они служат, выше их корыстных успехов, их личного благополучия.

Изначально ЛИН, а с ним и Сибирское отделение АН СССР (СО АН СССР) стали на пути планов активного промышленного освоения Байкала, широкого и бездумного освоения его природных богатств. Значительной и во многом героической фигурой в этом плане является первый директор ЛИНа академик Г.И. Галазий. Под его руководством Институт не только добился значительных успехов в фундаментальных исследованиях экосистемы Байкала, но и создал серьезную научную базу, позволяющую оценивать степень антропогенного влияния на ее состояние. В те времена Академия наук СССР и ее Сибирское отделение в директивном порядке привлекались для эколого-экономической экспертизы всех крупных народнохозяйственных проектов. Неизменным противником реализации на Байкале и в близком окружении озера крупных промышленных объектов был Лимнологический институт и его директор. Все перипетии и драматизм той борьбы, побед и во многом поражений, подробно изложены в мемориальной книге, посвященной Григорию Ивановичу Галазию, вышедшей в серии «Люди Сибирской науки» в 2005 году.

ЛИН всегда был на острие проблем. Каждый год утверждались нормы вылова омуля и отстрела нерпы на Байкале, рассчитанные по методике Лимнологического института. Сплав древесины по Байкалу в плотах был запрещен, но вопреки протестам ученых, были построены на реке Селенге целлюлозно-картонный комбинат, а прямо на берегу озера – Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат (БЦБК), которые сбрасывали в воду, хотя и частично очищенные, но огромные объемы вредных стоков.

В декабре 1979 г. председателем СО АН СССР был избран академик Валентин Афанасьевич Коптюг. Наряду с другими многочисленными обязанностями он принял проблему защиты Байкала близко к сердцу и посвятил ей значительную часть своей жизни. С приходом В.А. Коптюга проблема Байкала стала рассматриваться как комплексная, и к ее решению было подключено Сибирское отделение в целом.

При активном участии А.А. Трофимука в комплексной программе «Сибирь», получившей в 1984 г. государственный статус, в качестве отдельной была сформулирована и принята к реализации подпрограмма «Ресурсы озера Байкал», главной целью которой провозгласили «Разработку научных основ и рекомендаций по рациональному использованию и охране природных ресурсов озера Байкал и его бассейна».

Как и вся программа «Сибирь», силами многих институтов СО АН СССР эта подпрограмма успешно выполнялась. В ЦК КПСС и в Правительство направлялись многочисленные аналитические доклады и записки об угрозах уникальному озеру, что, в конце концов, возымело действие. Для анализа ситуации с Байкалом и подготовки предложений в 1986 г. решением ЦК КПСС была сформирована межведомственная комиссия во главе с председателем Госплана СССР И.В. Талызиным. От СО АН в состав этой комиссии вошли ак. В.А. Коптюг и ак. А.С. Исаев (работавший в то время на посту Министра лесного хозяйства СССР).

Как тогда было принято, высокая комиссия выехала на место, ознакомилась с главными загрязнителями Байкала Селенгинским и Байкальским комбинатами, выслушала точки зрения производственников и общественности, а также отраслевых и академических ученых. Последних свели на одном «ринге» – дискуссия проходила в конференц-зале здания Байкальского музея в п. Листвянка.

Академическую науку представлял Г.И. Галазий, отраслевую – директор Института экологической токсикологии в г. Байкальске А.М. Бейм. Г.И. Галазий, ссылаясь на многолетние исследования, доказывал губительность целлюлозно-бумажного производства для экосистемы Байкала, а А.Н. Бейм, Институт которого жил на деньги Минлесбумпрома, утверждал, что очистные сооружения гарантируют безвредность стоков целлюлозно-бумажного производства.

Дискуссия была «жесткой». Г.И. Галазий перед лицом членов комиссии волновался, как всегда, когда говорил о Байкале, горячился. Относительно более молодой А.Н. Бейм четко излагал свои контраргументы. На каждый аргумент Г.И. Галазия следовала серия вопросов, часто в резкой форме, на которые Григорий Иванович не всегда мог ответить. Он все более терялся и, как говорится, «поплыл». Когда Григорий Иванович назвал метилмеркаптан ртутным соединением, В.А. Коптюг схватился за голову. Сибирское отделение Академии наук проиграло эту дискуссию.

Положение усугубилось тем, что тогдашний президент Академии наук СССР академик А.П. Александров под влиянием химика академика Н.М. Жаворонкова (подписавшего от имени АН СССР положительное заключение на строительство БЦБК на Байкале) тоже считал стоки целлюлозно-бумажного производства безопасными для Байкала. В.А. Коптюгу пришлось приложить много усилий для того, чтобы нужные записи попали в решение межведомственной комиссии, а затем и в постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по обеспечению охраны и рационального использования природных ресурсов бассейна озера Байкал в 1987-1995 гг.», которое вышло 13 апреля 1987 года, под № 434.

Вместе с тем, В.А. Коптюг, как председатель СО АН СССР, в ходе работы комиссии понял, что хорошо скроенный и укомплектованный квалифицированными кадрами Лимнологический институт отстает от современного уровня науки и не может в полной мере отвечать на все те вызовы, которые ему предъявляла жизнь. Требовалась модернизация Института, расширение поля его деятельности. Так пришло решение усилить ЛИН «десантом» из Новосибирска, в который вошли квалифицированные специалисты в областях генетики, биохимии, аналитической химии, приборостроения, физики. Это были: Г.И. Барам, В.П. Кумарев, Ю.С. Куснер, С.Я. Слободянюк и др., всего около 20 человек. Возглавить «десант» В.А. Коптюг «уговорил» д.х.н. Михаила Александровича Грачева, работавшего заведующим лабораторией ультрамикробиохимии в родном для Валентина Афанасьевича Новосибирском институте органической химии СО АН СССР.

Валентин Афанасьевич хорошо знал Мишу Грачева, знал его организаторские способности. М.А. Грачев был организатором и бессменным руководителем коллектива энтузиастов из разных институтов Новосибирского научного центра СО АН, создавшего и наладившего производство первого отечественного портативного жидкостного хроматографа мирового класса «Милихром», который победил в очном соревновании образцы ведущих мировых фирм и получил Государственную премию СССР. Кстати, усовершенствованные модификации этого хроматографа до сих пор производятся серийно и с удовольствием приобретаются не только российскими, но и зарубежными потребителями.

В.А. Коптюг знал широту и разносторонность научных интересов М.А. Грачева, его напористость и фантастическую работоспособность. Была известна его честность, доходящая иногда до абсурда. Известен случай, когда М.А. Грачев заказал механику какое-то изделие и рассчитался, как принято, спиртом. Ночью ему пришло в голову, что спирт был метиловым. Он поднял на ноги половину института, возник большой шум. Спирт оказался «правильным», но строгий директор НИОХа академик Н.Н. Ворожцов уволил М.А. Грачева… на два дня. За него заступились, и он был восстановлен со строгим выговором.

Валентин Афанасьевич, видимо, знал о М.А. Грачеве еще многое другое… Г.И. Галазий согласился стать директором «независимого» Байкальского музея, с ним разрешили уйти в музей желающим сотрудникам ЛИНа, а М.А. Грачев в установленном порядке в 1987 г. был избран директором ЛИН СО АН СССР.

На него сразу свалился весь ворох проблем, связанных с выполнением упомянутого Байкальского постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР, достройкой здания института в Академгородке, укреплением и пополнением исследовательского флота и многие, многие другие, которые должен решать директор. Оглядываясь назад, можно сказать, что ЛИН и его директор не уходили от проблем, а наоборот, находились на их острие, предлагая для решения не стандартные, зачастую неожиданные подходы, основанные на анализе мирового опыта, блестящем знании литературы, а зачастую и через прямые контакты с обладателями положительного опыта.

Чтобы показать, как институт шел к своему лидерству, не обязательно подробно описывать ход событий, как это было сделано в начале этой статьи по поводу прихода нового директора. Ограничимся лишь значимыми, на мой взгляд, событиями.

Байкальский международный центр экологических исследований

Идея создания международного центра на Байкале возникла в 1989 г. во время I-ой Верещагинской байкальской конференции, которую организовал ЛИН СО РАН. В этой конференции принимали участие председатель СО АН СССР академик В.А. Коптюг и большая группа иностранных ученых, среди которых был профессор Королевского музея Центральной Африки (КМЦА) Ян Клеркс из Бельгии. Он привез с собой своего министра, с которым во время конференции было подписано соглашение о научном сотрудничестве между Бельгийским министерством внутренних дел, науки и образования и СО АН СССР.

Положительный опыт сотрудничества с КМЦА привел к идее привлечь к исследованиям на Байкале лучших зарубежных ученых. Идея овладела умами, и Байкальский международный центр экологических исследований (БМЦЭИ) был вписан в Постановление Совета Министров СССР «О развитии Сибирского Отделения Академии наук СССР до 2005 года». Исполняя это поручение, Министр иностранных дел СССР того времени Э.А. Шеварднадзе от своего имени разослал подготовленное М.А. Грачевым и В.А. Коптюгом письма в посольства СССР в 28 странах с поручением прозондировать возможный интерес зарубежных ученых к Байкальской тематике; пригласить заинтересованные научные организации принять участие в организации БМЦЭИ. Условия были жесткие. Организация-учредитель должна была внести взнос в размере 100000 долларов и получала за это возможность постоянной работы на Байкале и право формировать тематику исследований Центра.

После долгих переговоров откликнулись научные организации из четырех стран: КМЦА (Бельгия), Королевское научное общество (Великобритания), Японская ассоциация Байкальских программ и университет Южной Каролины (США). Чуть позднее к учредителям присоединился Швейцарский институт науки и технологии окружающей среды. М.А. Грачевым совместно с Татьяной Казаковой, сотрудницей отдела научного и технического сотрудничества Министерства иностранных дел СССР и иностранными учеными, полномочными представителями учредителей, была проведена большая и сложная работа по подготовке и согласованию проекта устава первого в Сибири международного научного центра. Запомнился спор англичанина Д. Джусона и американца Д. Вильямса по поводу употребляемых в уставе терминов, которые, оказывается, в Англии и США понимаются по-разному. Затем с участием В.А. Коптюга успешно прошла учредительная конференция, и с 1990 г. Центр стал функционировать как «открытая лаборатория» при Лимнологическом институте СО АН СССР без юридического лица. Результаты его работы широко известны, так как публиковались в ведущих научных журналах, таких как «Nature», «Science» и др. М.А. Грачев подсчитал, что за время деятельности БМЦЭИ количество научных публикаций в мире с ключевым словом «Байкал» увеличилось более чем в 100 раз. Нужно отметить, что в самые трудные годы системного кризиса в стране на Байкале было проведено более 300 международных экспедиций, в которых работали свыше 1500 известных иностранных ученых, оснащенных самыми современными научными приборами и оборудованием. В некоторых случаях оборудование создавалось специально, например, буровая установка для проекта «Байкал-бурение».

БМЦЭИ стал прототипом для организации других 15 международных научных центров в Сибири, которые были созданы и успешно работали на базе ведущих институтов СО АН в разных областях наук. Они сыграли важную роль для сохранения и развития науки даже в таких местах Сибири, где она в условиях жесточайшего кризиса 1990-х годов должна была непременно погибнуть. Например, в Туве где был создан и успешно работал Международный научный центр исследований Убсу-Нурской котловины.

Гибель Байкальской нерпы

Одним из важных преимуществ М.А. Грачева является свободное владение английским языком, которому он обучался в детстве в американской школе (его отец в США занимался организацией поставок по Ленд-Лизу). Это помогло в первый же год его директорства, когда на Байкале была отмечена массовая гибель нерпы. Причину следовало выяснить быстро, так как в прессе, особенно зарубежной, активно муссировали версию о гибели нерпы из-за загрязнения Байкала.

Иркутским ветеринаром В.С. Колесником было высказана гипотеза, что это мог быть вирус чумы плотоядных. Из материала, собранного у погибших нерп, генетикам института удалось выделить искомый вирус. М.А. Грачев по телефону договорился с голландскими специалистами, быстро решил сложный вопрос о трансграничном перевозе образцов с вирусом. В Голландии вирус ввели специально выведенным для этого собакам – «биглям», они, как положено, заболели. Таким образом, строго научно было доказано наличие на Байкале эпидемии чумы плотоядных, в простонародье – чумки, появились две статьи в журнале «Nature», а затем и совместная публикация с голландцами.

Нормы допустимых воздействий на экосистему озера Байкал

Поручение создать и в установленном порядке утвердить такие нормы содержалось в упомянутом ранее постановлении ЦК КПСС и СМ СССР «О мерах по обеспечению охраны…озера Байкал». И в этом случае М.А. Грачев взял всю инициативу на себя. В СССР традиционный подход к этому вопросу исходил из ПДК – предельно допустимых концентраций вредных веществ на установленных контрольных створах. Для Байкала, с его уникальным животным миром и огромным объемом воды (23,6 тыс. км3), такой подход был явно неприемлемым, так как позволял сбрасывать любое количество загрязнений – разведение до ПДК было обеспечено. М.А. Грачев предложил другой подход:

1) запретить любые выбросы в Байкал остротоксичных веществ, а также токсикантов длительного действия, способных накапливаться водными организмами и длительное время сохраняться в экосистеме. В связи с быстрым развитием химии список приоритетных токсикантов предлагалось регулярно уточнять;
2) ограничить и планомерно снижать выбросы промышленностью тех вредных веществ, которые уже присутствуют в озере Байкал в фоновых концентрациях.

Одновременно предлагалось ввести экологические паспорта для всех учреждений в бассейне озера, которые не только бы фиксировали технологические процессы, вещества и объемы всех выбросов в воду и воздух, но и содержали утвержденный для каждого предприятия конкретный план достижения удельных показателей имеющихся на данный момент в мире наилучших технологий.

Для живых элементов экосистемы предлагались научно обоснованные методы подсчета их численности и возможные объемы изъятия. Далее были долгие «хождения» по московским кабинетам в министерствах и ведомствах, сложные дискуссии и убедительные доказательства. В результате «Нормы…» были утверждены СО АН СССР, Минздравом, Минрыбхозом, Минводхозом и Госкомгидрометом СССР в 1987 г. и успешно защищали Байкал до 2000 года.

Закон Российской Федерации «Об охране озера Байкал»

Первая версия этого закона, подготовленная М.А. Грачевым, Лимнологическим институтом и поддержанная Сибирским отделением РАН, называлась «Об озере Байкал» и, по сути, принципиально отличалась от принятого впоследствии Федерального закона. Проект этого закона предусматривал не только меры по охране уникального водоема, но и правила хозяйственной деятельности в бассейне озера, увязывал меры охраны с компенсацией исходящего из ограничений ущерба и поощрительными мерами за достижение или превышение мирового уровня по удельным выбросам и многое другое. Большую помощь в подготовке закона о Байкале оказали наши коллеги из Германии, страны, которая имеет самое проработанное в мире природоохранное законодательство.

Противники закона об озере Байкал говорили: «Тогда нужно принимать законы о Волге, о Балтийском море…». Проект многократно возвращался, перерабатывался и вышел только в 1999 г. и то благодаря громадным усилиям Григория Ивановича Галазия, бывшего тогда народным депутатом – старейшиной Государственной Думы РФ.

Сегодня все еще продолжается работа по подготовке нормативных документов в развитие многих важных положений, содержащихся в Федеральном законе, но он выполняет предназначенную ему роль. Так только наличие закона позволило отвести непосредственно от берега Байкала страшную угрозу – нефтепровод Восточная Сибирь - Дальний Восток. И здесь наши немецкие коллеги нам помогли. Президент РФ В.В. Путин узнал, что в число важнейших вопросов, предполагаемых к обсуждению с канцлером Германии А. Мергель в г. Томске, включен вопрос о нефтепроводе вдоль берега Байкала и за сутки до встречи блестяще решил эту проблему, рекомендовав перенести нефтепровод на север, в зону месторождений нефти.

Байкал – участок мирового природного наследия

Впервые предложение включить Байкал в список участков мирового природного наследия ЮНЕСКО прозвучало на заседании Президиума АН СССР в совместном докладе академика В.А. Коптюга и членов–корреспондентов АН СССР

М.А. Грачева и В.В. Воробьева в 1987 г. в связи со строительством трубопровода БЦБК – река Иркут. При этом было отмечено, что статус участков мирового природного наследия присваивается объектам, которые удовлетворяют хотя бы одному из четырех критериев, сформулированных ЮНЕСКО. Озеро Байкал удовлетворяло всем четырем критериям. Практическое применение концепции Мирового Наследия подразумевает постепенное органическое слияние охраняемой экологической территории с ее социально-экономическим обустройством, что потребовало серьезной подготовительной проработки всех аспектов естественнонаучного, экологического, экономического и юридического плана. Такой проработкой аспектов включения озера Байкал в Список участков мирового природного наследия и занялся ЛИН СО РАН во главе с М.А. Грачевым.

Затем было выступление академика В.А. Коптюга на Консультативном совете по устойчивому развитию при Генеральном секретаре ООН в Нью-Йорке, миссия делегации ЮНЕСКО на озеро Байкал во главе с директором Центра Мирового Наследия Берндтом фон Дросте, международное совещание под эгидой СО РАН и научного комитета НАТО в Улан-Удэ «Байкальский регион как мировая модельная территория устойчивого развития» с обращением к ЮНЕСКО. И, наконец, появилось официальное сообщение, «что Комитет по Мировому Наследию во время его двенадцатой сессии, состоявшейся в Мерида (Мексика) 2-7 декабря 1996 года, признал озеро Байкал примером выдающейся экосистемы согласно критериям (i), (ii), (iii), (iv)…».

Эта был успех коллективной работы всего Сибирского отделения РАН, но роль М.А. Грачева и Лимнологического института была чрезвычайно высока.

Селенгинский ЦКК и Байкальский ЦБК

Вопросами Селенгинского целлюлозно-картонного комбината (СЦКК) в Бурятии и БЦБК в г. Байкальске Иркутской области ЛИН занимается все время своего существования. БЦБК особо опасен для Байкала, так как используемая им технология хлорной отбелки целлюлозы приводит к сбросу в озеро приоритетных токсикантов – хлорорганических соединений. В свое время институт безуспешно боролся против проектирования и строительства этих комбинатов в бассейне озера Байкал, затем занялся мониторингом загрязнений и разработкой предложений по минимизации экологического ущерба от деятельности комбинатов. М.А. Грачев, как новый директор ЛИНа, унаследовал эти проблемы и азартно начал работу по их разрешению. Для начала был подготовлен и издан обзор мировой литературы о влиянии целлюлозно-бумажного производства на окружающую среду, затем совместно с производственниками были составлены экологические паспорта обоих комбинатов так, как их представлял себе М.А. Грачев. Экологический паспорт БЦБК был издан СО АН большим тиражом и долгие годы служил в качестве образца.

С СЦКК было легче, там не было стадии хлорной отбелки. Создали неформальный творческий коллектив во главе с М.А. Грачевым, в который вошли ученые, а также руководители и ведущие инженеры, отвечающие на комбинате за технологический процесс. Коллектив в достаточно короткий срок справился со своей задачей. Были найдены необходимые решения по замкнутому водообороту, проведены проектирование и реконструкция комбината, и в 1990 г. он прекратил сброс сточных вод в Селенгу. Проявив очередной раз свою щепетильную честность, М.А. Грачев уступил честь получать Государственную премию СССР за ввод замкнутой водооборотной системы на СЦКК сотрудникам предприятия (численность лауреатов на такие премии ограничивалась).

С БЦБК все было сложнее. Исключение стадии хлорной отбелки из технологической цепочки фактически приводило к коренной ломке производства и смене профиля предприятия. Кроме того, «за спиной» стоял отряд высококлассных специалистов-целлюлозников и 10-тысячный город Байкальск, очистные сооружения которого и комбината были совмещены. Ситуацию усугубил известный кризис в стране и приватизация БЦБК. Учитывая все эти обстоятельства и долго изучая зарубежный опыт, М.А. Грачев отыскал-таки в Канаде две новые целлюлозно-бумажные фабрики, которые работали по новейшей технологии обработки древесины (ХТТМ) без стадии хлорной отбелки. Он связался с фирмой - правообладательницей новой технологии, изложил ситуацию и просил прислать специалистов в Москву. После встречи они подготовили предпроектные предложения, и вопрос был поставлен на правительственную комиссию с участием специалистов из Минбумпрома РФ. Именно эту технологию защищал академик В.А. Коптюг на правительственной комиссии 9 января 1997 г., в последний день своей жизни.

* * *

Я кратко упомянул важнейшие (далеко не все) дела первого десятилетия работы М.А. Грачева на посту директора Лимнологического института. На них рос директор – доктор наук превратился в члена-корреспондента, затем действительного члена Академии наук. Вместе с ним мужал и молодел коллектив Института, повышая свой международный рейтинг. Я практически не коснулся проблем самой науки, которой Михаил Александрович фантастически предан и занятие которой он не бросал даже в самые трудные моменты свое жизни.

С тех пор прошло более 10 лет. Они были наполнены такой же живой деятельностью и новыми блестящими результатами. Что-то ушло на второй план, что-то продолжает оставаться актуальным. БЦБК продолжает «перепрофилироваться», но по-прежнему сливает стоки в Байкал, хотя Закон это запрещает. Вместо «Пайсисов» на Байкале при содействии флота ЛИНа ученые ныряют на более глубоководных аппаратах «Мир». Иностранные ученые по-прежнему охотно работают на Байкале, но сегодня их участие менее актуально, так как специалисты ЛИНа сами стали ведущими в мире по многим направлениям. Институт и его директор остаются на острие проблем науки, Байкала и жителей Байкальского региона.

Заключить повествование о становлении мирового рейтинга Лимнологического института СО РАН и его лидера – академика Михаила Александровича Грачева хотел бы стихами Игоря Губермана, имеющими непосредственное отношение к изложенному:

В.Д. Ермиков, к.г-м.н.,
в 2009 г. – заведующий отделом инновационных
программ ИГМ СО РАН,
в 1980-2008 гг. – заместитель начальника,
начальник Управления организации научных
исследований, заместитель
главного ученого секретаря СО РАН